- Григорий Львович, какова роль архитекторов в эволюции (или деградации) исторической городской среды в современном Ярославле?
- По моему мнению, эта роль не так велика, как принято думать. Давайте посмотрим вокруг. На 20 старых зданий в историческом центре приходится лишь одно новое. Мы живем в городе, построенном до нас. В этой ситуации сохранение старых домов и возвращение им исходного облика занимает самое важное место в вопросах формирования городской среды. Необходимо расчистить город от всевозможного «визуального мусора» - привести в порядок улицы и фасады, разобраться с рекламой. Здесь архитекторы совершенно бессильны, это целиком дело властей. Однако какая-либо системная политика в этом отношении отсутствует. Разрешено практически все, что не угрожает зданию обрушением. Поэтому из исторического города Ярославль стремительно превращается в изрядно замусоренный город без «родовых признаков».

- Как в настоящее время выглядят отношения архитекторов с властями – в частности в Ярославле и в целом в стране?
- Диалог между властью и архитекторами в Ярославле сегодня практически отсутствует. Такая ситуация, похоже, характерна для всей российской провинции. В столицах дела обстоят несколько иначе, поскольку там решаются более амбициозные градостроительные задачи и есть более мощные инвесторы, которые готовы привлекать к сотрудничеству раскрученные архитектурные бренды – как отечественные, так и зарубежные. На московском рынке недвижимости существует довольно узкая ниша, занимаемая девелоперами, которые продвигают актуальную современную архитектуру. В целом, из того, что строится сейчас в Москве и Петербурге, качественная архитектура тоже составляет очень скромный процент. В провинции-же, таких девелоперов вообще нет и быть не может. Здесь уровень амбиций ниже и заказчики заинтересованы в основном в одном – максимальной экономии и быстрой прибыли. Качественная архитектура при таком отношении появиться просто не может.

- Проводятся ли сейчас архитектурные конкурсы?
- Творческие архитектурные конкурсы в Ярославле не проводятся уже почти 10 лет. Вместо них в соответствие с 94-м Федеральным законом практикуются государственные тендеры на понижение стоимости проектных работ. Только те проектные организации, которые сумели предложить наименьшую цену за проект, могут получить госзаказ. Сам этот принцип указывает на то, что власть не рассматривает архитектуру как обязательную составляющую строительного процесса. У власти сейчас совсем другие задачи в приоритете – ремонт дорог, моста через Волгу, решение транспортных проблем, и так далее. Это, безусловно, важно, однако правильно организованная городская среда тоже представляет из себя очень мощный экономический и политический ресурс, способный привлекать туристов и инвестиции, удерживать в городе образованных и умелых людей.

- Если бы вы были мэром Ярославля, какие шаги вы бы предприняли в направлении развития городской среды?
- В первую очередь, я бы постарался найти общий язык с архитекторами и защитить их интересы. Ведь именно архитекторы являются самыми бескорыстными и в то же время самыми незащищенными участниками связки «заказчик-проектировщик-общество». Власть должна сотрудничать с архитекторами в вопросах градостроительства и архитектуры, поскольку они являются единственной стороной, не имеющей здесь своего экономического интереса. Единственное, в чем должен быть заинтересован архитектор, это в профессиональной и социальной обоснованности проекта. Чаще всего попытки архитекторов отстоять свои профессиональные принципы разбиваются о жадность заказчика и полное равнодушие власти. Заказчики, руководствуясь своими экономическими интересами, часто до неузнаваемости меняют проекты в ходе их реализации. Единственное, что может сделать в такой ситуации архитектор, - это подать судебный иск о защите своих авторских прав. Но судебная практика Ярославля практически не знает таких прецедентов. На выходе мы в большинстве случаев имеем здания, плохо спроектированные и очень плохо построенные, и как следствие упреки архитекторам, которые испортили город. К слову, в Ярославле даже нет должности главного архитектора и градостроительного совета при нем. Если бы власть больше сотрудничала с архитекторами, Ярославль сегодня мог бы выглядеть бы по-другому.

- Он бы выглядел как современный европейский город?
- Скорее как современный провинциальный русский город. В Европе принцип взаимодействия властей и архитекторов сложился совершенно иной. Это сотрудничество и честная конкуренция внутри профессии. Руководители европейских городов заинтересованы в развитии городской среды, потому что видят в ней мощный политический и экономических ресурс.

- Почему они заинтересованы, а мы – нет?
- Наверное, потому, что европейское общество не претерпевало таких радикальных изменений, как наше, развивалось постепенно и логично. А в нашей стране за последние 100 лет дважды полностью сменились правящие элиты, которые, как известно, и задают вектор общественного развития.

- Как именно это отразилось на архитектурной практике в Росии? Как она эволюционировала за последний век?
- Придется начать издалека.. До революции Россия была интегрирована в европейский культурный и политический контекст. Архитектура в России существовала по тем же правилам, что и в Европе, взаимоотношения заказчиков и архитекторов полностью строились по европейскому образцу – система оплаты, круг обязанностей, ответственность сторон. Далее – революция. После взлета советского авангарда в двадцатые годы прошлого века, строгое «культурное регулирование» вплоть до конца 50-х, затем типовое проектирование 60-х – 80-х. В результате, серьезным образом изменились основные принципы существования профессии – исчезла частная практика, изменились представления об отношении к авторскому праву, ответственности перед обществом. Сложился новый, замкнутый на себе профессиональный контекст. После либерализации страны в 90-е, и отказа от типового проектирования выяснилось, что в архитектуре и строительстве мы драматически отстаем от Европы. Сейчас отечественная архитектура развивается на основе заимствования европейского опыта, путем «копирования мышления» и это хорошо, поскольку со временем, копирующее мышление трансформируется в самостоятельное. Хотя, этого может и не произойти, если власть так и не разглядит пользы в архитектурной профессии.

- Недавняя смена власти в Ярославле, на ваш взгляд, принесла какие-то позитивные сдвиги в градостроительной политике и развитии городской среды?
- Я таких сдвигов не заметил. Обещания были, но пока абсолютно ничего не изменилось. А рекламы и ларьков на улицах, по-моему, стало еще больше.

- Можно ли воспитать общество, научить его ценить архитектуру, показать, как может и должен выглядеть современный Ярославль?
- Я не могу себе представить, чтобы люди вышли на улицу с требованием «Дайте нам качественную архитектуру»! В принципе, любое общество консервативно. Преобразования должны инициироваться сверху, в том числе социальные и культурные – это дело политических элит. Однако, наши элиты сами должны измениться. Случится ли это когда-нибудь – на этот вопрос я не могу ответить. Сегодня я предпосылок для этого не вижу.

- В Ярославском техническом университете есть кафедра архитектуры. Она каждый год выпускает дипломированных архитекторов, которые наверняка готовы предложить городу свой энтузиазм и свой талант. Почему это не способствует решению проблем, о которых вы говорите?
- Для того чтобы архитекторам профессионально реализоваться существует только один путь – идти работать в бюро и параллельно участвовать в конкурсах. Затем, получив опыт, можно открыть свою мастерскую. Обычно на это уходит от 5 до 10 лет. Среди молодых архитекторов тех, кто хотел бы работать в бюро, крайне мало – зарплаты невысоки, работа сложная. Большинство предпочитает фриланс, перебивая заказы у официальных архитектурных бюро. В результате профессия неизбежно деградирует, поскольку разрушается механизм передачи знаний и опыта. Если эта ситуация не изменится, то в ближайшем будущем в Ярославле архитекторов не останется, и их придется завозить.

- Существует ли принципиальное отличие современной российской архитектурной школы от западной?
-В целом, отличие в том, что в Европе и Америке архитекторов учат в первую очередь отвечать на вопрос «Зачем», а в России официальная методика преподавания архитектуры направлена на то как научить рисовать здания. Архитектор не должен фокусироваться на самовыражении, он должен служить обществу. Архитектура не является свободным творчеством, искусством в чистом виде. Она должна решать утилитарные и социальные задачи, и только потом эстетические.

- Одна из самых нашумевших построек в Ярославле за последнее время - Успенский собор. Каково ваше отношение к этому архитектурному объекту? В свое время реакция общества на него была весьма противоречивой. Да и многие архитекторы его ругали.
- У меня нет серьезных претензий к этому объекту. Я не считаю его безвкусным или чрезмерно большим. В масштабах пространства верхней набережной он волне уместен. В смысле пропорций он определенно лучше старого Успенского собора, на месте которого был возведен, если судить по дореволюционным фотографиям. То, что собор был разрушен очень печально, но смысла строить точно такой же не было. Наверное, новый собор можно упрекнуть, в чрезмерной приверженности традиции и отсутствии примет времени. Хотя это тоже спорный вопрос. В целом я не разделяю позицию противников этого проекта.

- А реализацией вашего знаменитого проекта – развлекательного центра «Горка» вы удовлетворены?
- Не вполне. «Горка» осталась недостроенной. Она задумывалась и проектировалась как генератор социальной активности, но сейчас используется просто как ресторан и ночной клуб. Совсем не была реализована часть проекта, связанная с кровлей. На наклонном участке должны были появиться скамейки, которые превращали бы ее в амфитеатр со сценой внизу. Предусматривались всевозможные затеи для велосипедистов. Однако заказчик счел эту часть программы не существенной и не стал тратить деньги на ее реализацию. В результате даже в хорошую погоду, крыша здания пустует и лишь зимой используется для катания на санках. У «Горки» большой потенциал именно как у социального объекта, надо лишь приложить немного энергии для создания событий. Этот пример весьма показателен - ни заказчики, ни власти не видят выгоды от создания социально ориентированной архитектуры. И, похоже, пока это всех устраивает.